The Conversation (Австралия): российская семья пытается воскресить мамонтов, чтобы решить проблему глобального потепления

Далеко за Полярным кругом в Северо-Восточной Сибири, на берегу реки Колыма стоит ржавеющий гусеничный тягач советских времен. Здесь он не выглядит неуместным. Если уж на то пошло, чуть ниже по реке валяется корпус полузатонувшего корабля и остатки фюзеляжа самолета «Аэрофлота», судьба которых закончилась плачевно.

Гусеничный тягач сейчас бездействует, поскольку трудно найти запчасти. Но до недавнего времени на нем ездил бородатый русский в берете и с неизменной сигаретой в зубах, который получал какое-то жуткое удовольствие от того, что ломал на своем пути деревья и корежил гусеницами землю.

Это Сергей Зимов, который вместе со своим сыном Никитой проводит эксперимент на этом участке арктической тундры, поросшем кустарником. Они хотят восстановить доисторическую экосистему «мамонтовой степи» и посмотреть, удастся ли подтвердить их гипотезу, согласно которой пастбище, на котором пасутся крупные травоядные, оказывает влияние на процесс таяния вечной мерзлоты — замедляет его или даже останавливает.

В настоящее время местный ландшафт представляет собой в основном лиственничный лес, не отличающийся особым биологическим разнообразием. Здесь нет никаких животных, кроме необычных для этих мест лосей и миллионов комаров. При этом арктические температуры растут в два раза быстрее, чем на остальной территории планеты, а вечная мерзлота, покрывающая 65% территории России, тает. И тает быстро. Многие здания в поселке Черском, в районе которого Зимовы проводят свой эксперимент, покрыты глубокими трещинами (некоторые обрушились совсем), дороги ухабистые, а земля неровная.

Ключ к тому, что считается вечной мерзлотой, кроется в ее названии — это постоянно замерзшая земля. Если температура слишком повысится, она (как и все, что заморожено) может растаять. Именно это и происходит сегодня во всей Арктике.

Вечная мерзлота трудно поддается определению. Он занимает почти четверть Северного полушария и поглощает вдвое больше углерода, чем сегодня содержится в атмосфере. В замороженном состоянии микробы, питающиеся органической массой, которая содержится в вечной мерзлоте, «спят». Когда вечная мерзлота оттаивает, микробы просыпаются, и в результате анаэробного дыхания высвобождаются парниковые газы.

Официально это почва, которая была в замерзшем состоянии в течение двух лет или более, с «активным слоем», который оттаивает каждый сезон. Но из-за глобального потепления происходит все более активное таяние вечной мерзлоты, что приводит к всевозможным разрушительным последствиям. В процессе образования так называемых «термокарстовых провалов» по всей тундре появляются огромные дыры, и в них все чаще находят останки мамонтов, плоть которых разлагается под полярным солнцем. Пробуждаются странные существа. Рассказывают, что пару лет назад группа российских ученых обнаружила в вечной мерзлоте червей, возраст которых составляет 30 тысяч лет и которые после медленного осторожного нагревания в московской лаборатории начали шевелиться и извиваться.

Почти по иронии судьбы именно мамонты, обнаруженные в результате таяния вечной мерзлоты, натолкнули Сергея Зимова на мысль о том, что для поддержания целостности вечной мерзлоты необходимы крупные травоядные животные. Зимовы используют свой гусеничный тягач, чтобы имитировать передвижение и разрушительное воздействие шерстистого мамонта на огороженной территории площадью 144 квадратных километров, которую они называют «парком плейстоцена».

Воссоздание прежней экосистемы мамонта может показаться невыполнимой задачей, учитывая, что эти животные вымерли четыре тысячи лет назад, но для Зимовых это не столь важно. Их интересует экологические процессы — сложное переплетение связей, которое создает функционирующую экосистему. Гусеничный тягач прекрасно может послужить временной заменой мамонта, уничтожая на своем пути деревья и стимулируя рост травы там, где он проходит.

Подобную роль выполняют обитающие в парке животные. Якутские лошади и северные олени были приобретены у местных скотоводов, представителей коренного населения. А других животных, которых в этом регионе уже давно нет (яки, овцы, калмыцкие коровы, овцебыки, зубры) завезли сюда из гораздо более отдаленных мест. Всего здесь около 120 животных, хотя они регулярно рождаются и умирают. Прошлым летом Никита Зимов совершил опасную поездку на грузовике в Данию и привез оттуда 12 детенышей зубров. В основном на территории Северной Сибири дороги ужасные, и к тому же их почти не осталось. Добраться в эти края можно только на барже по реке Колыме.

За несколько сезонов до этого экспедиция на остров Врангеля в Северном Ледовитом океане, целью которой был поиск овцебыков, едва не закончилась катастрофой после того, как катер Зимовых попал в шторм. Особенно неприятным оказалось то, что после возвращения домой они обнаружили, что привезли одних самцов. Животные в парке свободно бродят, где хотят, что способствует их размножению и позволяет вволю кормиться, поэтому их поведение оказывает влияние на вечную мерзлоту — они вытаптывают замерзшую почву, трамбуя ее, и она не оттаивает, а трава на пастбищах отражают солнечный свет.

Хотя гусеничный тягач по-прежнему неисправен и бездействует, Зимовы надеются, что скоро он им вообще не понадобится. Они надеются, что когда-нибудь в Арктике снова появятся мамонты.

Воскрешение мертвых

Где-то в начале 2000-х годов в научном сообществе начались разговоры о новой форме сохранения фауны и флоры, которая потенциально могла бы решить эту растущую проблему. Что, если вместо того, чтобы вести, казалось, все более бесперспективную борьбу с вымиранием животных, «воскрешать» вымершие виды с помощью методов клонирования?

Еще не придя в себя от появления овечки Долли в 1997 году, группа ученых из испанского города Сарагоса в 2003 году успешно создала клон вымершего пиренейского козерога, предварительно собрав генетический материал от последней оставшейся особи этого вида. Хотя клонированный козленок прожил всего 10 минут, джинн был выпущен из бутылки — проблему вымирания теперь можно будет решить.

Благодаря прогрессу в области генетических технологий появилась система CRISPR — универсальный инструмент генной инженерии, позволяющий быстро и без особых затрат осуществлять сплайсинг, соединение геномов. Теперь отсутствие жизнеспособной клетки для клонирования не является проблемой — можно просто создать полный геном в лаборатории. Именно это произошло с мамонтом, геном которого был секвенирован в 2015 году. Он стал первым вымершим животным, которое было занесено в каталог.

Хотя сохранившиеся туши мамонтов находят в Сибири довольно часто, и благодаря вечной мерзлоте ткани не разлагаются, живые клетки начинают разрушаться в момент смерти, поэтому некоторое разрушение клеток неизбежно. Однако с помощью системы CRISPR ученый может соединить геном, скажем, азиатского слона с генами, которые определяют физические характеристики мамонта (холодоадаптированная кровь, густая шерсть, маленькие уши). Теоретически, если этот геном имплантировать в яйцеклетку, и затем оплодотворить эту клетку, самка азиатского слона, о котором идет речь, родит мамонта, хотя с генетической точки зрения будет гибридом.

«Воскрешение» вымершего мамонта в будущем возможно, но тогда неизбежно возникает следующий вопрос: что делать с таким существом? Войдите в этот «Парк плейстоцена». Бескрайние просторы тундры и холодные температуры (не говоря уже об имеющемся сходстве с аналогичным «проектом воскрешения» вымерших видов, «Парком юрского периода») — все это означает, что это место, несомненно, является естественной средой для любого «воскрешенного» (а точнее, появившегося в результате гибридизации) мамонта.

Все эти разговоры о восстановлении, возрождении и воскресении вызывают дальнейшие вопросы — один из них касается этических последствий этих действий человека, «представляющего себя Богом». Но другой, более важный вопрос касается роли человечества на планете. Сейчас мы неофициально живем в антропоцене — новой геологической эпохе, в которой людям отведена роль главной действующей силы на планете в качестве существ, оставивших свой след (в виде наскальных рисунков) и влияющих почти на каждый процесс, происходящий на Земле. В основном наша деятельность имеет разрушительный характер, о чем свидетельствует дальнейшее ухудшение состояния окружающей среды, глобальное потепление и стремительное исчезновение видов животных и растений с лица земли в результате нашей деятельности.

Будет ли воскрешение мамонта средством, которое позволит людям исправить прежние ошибки, или оно будет означать расширением сферы нашей власти и контроля над опустошенной планетой?

«Мы как боги»

Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, летом 2018 года я приехала в «Парк плейстоцена». Для Зимовых мамонты — тема довольно непростая. Да, Сергей Зимов расхаживает по тундре в футболке со стилизованной карикатурой на этого огромного покрытого шерстью слона, но его сын быстро ставит меня «на место», когда я спрашиваю, какова их роль в работе по «воскрешению» этих животных.

«Многие люди верят в Бога, — говорит он. — И им не нравится эта идея возвращения мамонта. Поэтому я стараюсь использовать ее, чтобы привлечь внимание к парку, но я не хочу никакой критики!». Однако трудно не учитывать связь между учеными, участвующими в «воскрешении» вымерших животных, и парком. Через несколько недель после того, как я уехала из парка, к Зимовым приехал генетик Джордж Черч (George Church), наверное, самый убежденный сторонник идеи возрождения мамонтов. А также Стюарт Брэнд (Stewart Brand), который всю жизнь занимается проблемами защиты окружающей среды, а теперь является сторонником идеи так называемого «хорошего антропоцена» (согласно которой люди должны использовать свой потенциал, чтобы добросовестно и бережно управлять планетой). «Мы как боги», — в шутку заметил Брэнд. — И нам надо научиться делать это хорошо«.
Я скептически отношусь к этой точке зрения. Концепция антропоцена всех уравнивает — согласно этой концепции, все люди одинаковы, они никак не связаны с природой и посеяли хаос на безжизненной земле. Она направлена не против самых злостных виновников загрязнения планеты, а делит вину поровну на всех людей. В этой концепции не учтено значение неравномерного и продолжающегося влияния глобального потепления на различные части земного шара. Управление планетой — каким бы добросовестным и бережным оно ни было — подкрепляет эту недооцененную идею. И указывает на то, что явления можно и нужно контролировать.

Но особых признаков этого контроля во время моего пребывания в парке я не заметила. В первый же день, когда меня туда привезли (это 30 минут на лодке от научной станции, где живут люди, приезжающие в парк), Никита Зимов получил сообщение от своих егерей, что стадо мускусных быков не видели уже несколько дней, и пошел искать животных в кустарнике. Я осталась одна в окружении затопленных равнин, на которых не было видно никаких животных, кроме слепого яка.

Через несколько дней затопило тоннель, вырытый в замерзшем грунте. Этот туннель (представляющий собой своего рода подземную лабораторию, вырытую для хранения образцов вечномерзлого грунта, научного оборудования и замороженной рыбы) был выкопан вроде бы на достаточно высоком уровне, чтобы вход не затопляли паводковые воды Колымы. Но затопление все-таки произошло. Мы целый день откачивали воду и отдирали от потолка примерзшие предметы. Чуть ниже по течению реки под водой оказалось дорогостоящее научное оборудование, принадлежащее хорошо финансируемой группе немецких ученых, изучающих вечную мерзлоту.

Зимовы ходили злые из-за 12 детенышей бизонов, которых они купили у аляскинского пастуха. Телята все еще находились в загоне, и вывезти их не получалось, поскольку Зимовы не могли найти летчика, который согласился бы переправить телят на найденном ими дряхлом «Дугласе DC-4». Все, что могло пойти не так, действительно пошло не так. В «парке плейстоцена» наблюдаются обнадеживающие признаки того, что он превращается в пастбищную экосистему, и, судя по первоначальным анализам, таяние вечной мерзлоты в границах парка происходит не так интенсивно.

Но в день летнего солнцестояния (изнурительно жаркий июньский день в Арктике) мы взяли бур и несколько зондов для измерения глубины оттаивания грунта и отправились за периметр парка делать некоторые замеры. Оказалось, что прогноз для вечной мерзлоты не совсем благоприятный. «Мы боремся с глобальным потеплением, — сказал Никита Зимов. — Но глобальное потепление сопротивляется».

В поисках бивней

Тема вечной мерзлоты попадает в центр внимания общественности только тогда, когда происходит что-нибудь плохое. В начале июня из-за таяния вечной мерзлоты произошла разгерметизация топливного бака на ТЭЦ «Норникеля» в Сибири, и в реку вылилось 17,5 тонн дизельного топлива. В России в условиях вечной мерзлоты живут и работают многие люди, в советские времена в рамках программы «освоения Севера» тысячи людей заманили в Арктику обещаниями обеспечить высокооплачиваемой работой и дешевым жильем. Советского Союза уже давно нет, как и всех дополнительных льгот, и из-за таяния вечной мерзлоты жить в Арктике становится очень трудно.

В результате возникла своего рода нелегальная индустрия, люди собираются в группы по несколько человек и отправляются в тундру в поисках останков мамонтов, которые появляются на поверхности в результате таяния вечной мерзлоты. Они охотятся за бивнями, которые можно очень выгодно продать в Китай — безусловно, являющийся лучшим в мире рынком изделий из резной кости слонов и мамонтов. Эти поиски бивней зачастую опасны, поскольку люди занимаются этим незаконным промыслом в сотнях километрах от населенных пунктов или больниц. С помощью мощных гидропушек они промывают провалы, ниши и туннели, образовавшиеся в вечной мерзлоте. Тем, кто нашел бивень, повезло, и они хорошо заработают, а те, кто не нашел (таких большинство), потеряют деньги.

Есть и еще одна проблема. Для многих коренных народов Сибири мамонт является священным животным, и его нельзя беспокоить, поскольку это может означать смерть. Охотникам за бивнями зачастую приходится принимать очень непростое решение — пойти против своих верований или прокормить свою семью.

Когда в 2018 году я побывала в Музее мамонта в Якутске, где я провела зиму, я узнала о непростых отношениях между искателями бивней и учеными. Якутск — самый холодный и самый большой город в мире, построенный на вечной мерзлоте, и в нем нет дорог. Летом люди добираются в город и из города на самолетах, а зимой дорогами служат замерзшие реки, а доставку продуктов и необходимых товаров в северные города обеспечивает стремительно развивающаяся система грузоперевозок.

Музей мамонта и Институт вечной мерзлоты имени Мельникова — это учреждения, занимающиеся изучением вечной мерзлоты, а также флоры и фауны тундры. К предметам их изучения относятся и мамонты. После распада СССР финансирование этих учреждений практически прекратилось. Ученые Института вечной мерзлоты могут лишь ждать появления зарубежных ученых с их большими грантами.

Музей установил партнерские отношения с южно-корейской биотехнологической компанией «Суам Байотек» (Sooam Biotech) из Сеула. Эта компания знаменита тем, что занимается клонированием домашних животных (самое известное из нах — собака Барбары Стрейзанд), и не скрывает своего желания клонировать мамонта. В Музей мамонта сообщают обо всех находках охотников за бивнями, и компании «Суам Байотек» предоставили преимущественное право на сбор генетического материала из имеющихся образцов. В обмен компания «Суам Байотек» уже выделила средства на современную лабораторию и оборудование для музея.

При этом власти Якутии недавно приняли закон об охране вечной мерзлоты, закрепляющий право якутов жить в условиях сохранения твердой постоянно замерзшей почвы. Этот закон в основном носит символический характер. Таяние вечной мерзлоты является результатом глобального потепления, но основные последствия испытывает на себе арктическая Сибирь.

Это незначительные и бессистемные попытки взаимодействия свидетельствуют о чем-то важном. «Парк плейстоцена» Зимовых и проекты ученых, желающих воскресить мамонта, в значительной степени соответствуют глобальному видению проблемы. В рекламной статье о парке говорится о «лучшей в мире программе действий» и о «спасении мира». Подобно тому, как концепция антропоцена уравнивает человечество, концепция, согласно которой Земля представлена исключительно в глобальном масштабе, порождает идею потенциальной будущей катастрофы, которая еще не произошла. Вспомните любой голливудский фильм-катастрофу — мы должны что-то сделать, чтобы предотвратить ее.

Такое особое восприятие апокалипсиса означает, что к более локальным катастрофическим событиям люди начинают относиться не как к настоящим катастрофам, а как к предвестникам грядущей угрозы. Вечная мерзлота попадает в центр внимания в качестве «бомбы замедленного действия», которая взорвется, если мы ничего не предпримем. Но для людей, живущих на Крайнем Севере, особенно представителей коренных народов и уязвимых жителей населенных пунктов наподобие поселка Черский, апокалипсис уже произошел и уже какое-то время продолжается.

Непредсказуемость вечной мерзлоты, которая сейчас совсем не вечная, является серьезной проблемой для тех сторонников концепции «хорошего антропоцена», которые верят, что мы можем контролировать планету.

Заморозить жизнь — отложить ее до лучших времен

Замерзать, быть замороженным, оставаться замороженным — все эти понятия означают состояние остановки или приостановки. Вечная мерзлота сама по себе означает вечность, но теперь уже нельзя сказать, что она вечная. Что же делать, если планета нагревается, а Арктика нагревается еще быстрее? Строить морозильные установки, вот что.

В качестве ответа на стремительный рост числа вымирающих видов в последнее десятилетие появились — как правило, при музеях — криобанки. Они позволяют «заморозить жизнь» и держать ее «в целости и сохранности» до тех пор, пока не появится возможность что-нибудь сделать — будь то разводить в неволе или «воскрешать». Многие из этих проектов имеют эсхатологический подтекст — проект «Лазарь» (Lazarus Project), «Замороженный Ковчег» (The Frozen Ark) — и предполагают, что контроль над процессом вымирания можно как-то восстановить путем снижения температуры.

Лошадь, которой 42 тысячи лет и которая лежит в Музее мамонтов в Якутске, мертва. Я чувствую это по запаху. Ее туловище было найдено несколькими месяцами ранее в вечной мерзлоте и с тех пор находится в замороженном состоянии в морозильной камере музея. Лошадь так хорошо сохранилась, что, кажется, будто она просто спит. В Якутске находилась делегация компании «Суам Байотек», занимающейся клонированием домашних животных, которая приехала, чтобы взять образцы. Меня пригласили посмотреть, как будет проходить вскрытие.

Главой делегации и генеральным директором компании является Хван У Сук (Hwang Woo-Suk) — некогда попавший в опалу южнокорейский ученый-ветеринар, который в 2005 году вызвал сенсацию, заявив, что клонировал человеческие клетки. Никаких человеческих клеток он не клонировал, и когда он заявил, что его обманул бывший коллега, он сразу же превратился из человека, который был гордостью Южной Кореи, в посмешище. Через несколько лет он стал появляться в Якутске в поисках мамонтов и других доисторических существ. Благодаря своей компании, клонирующей домашних животных, он богат, но клонирование мамонта позволит ему вновь обрести мировую славу.

Может, антропоцен и является эпохой господства человека, но на самом деле это время конкретных людей или конкретных действий. Действия имеют последствия. Повышение температуры в Арктике и таяние вечной мерзлоты — это лишь одно из таких последствий. Реакция на это, попытка восстановить контроль над происходящими на планете процессами, будь то через воскрешение мамонта или восстановление его среды обитания, свидетельствует о приверженности идее «хорошего антропоцена», целью которого является дальнейшее господство человека на Земле.

Пожив там, где царит вечная мерзлота, почувствовав, как ноги утопают в кашеобразной растаявшей земле и скатав пальцами из нее шарик, словно это замазка, я по-прежнему сомневаюсь, что все это получится. То влияние, которое «Парк плейстоцена» может оказать на окружающую его вечную мерзлоту, сводится на нет с появлением за тысячи километров от него очередного карстового провала или с очередным арктическим лесным пожаром. Хотя Никита Зимов относится к этому философски и говорит, что «лучше идти, чем сидеть и ждать смерти», трудно представить, что этот парк когда-нибудь сможет сдержать таяние вечной мерзлоты во всем мире. Несомненно, мамонт, если его когда-нибудь воскресят, будет существовать не как успешно размножающийся вид, а как диковинка, памятник гордыне человека, возомнившего себя Богом.

Те, кто отстаивают идею «хорошего антропоцена», делают это из лучших побуждений, но необходимы гораздо более глубокие изменения ситуации. Из-за таяния слой вечной мерзлоты в арктической Сибири больше не является постоянным и сплошным, и появляются признаки прерывистости и изменений. Думая, что и нам следует прерваться. Если есть хоть какая-то надежда на улучшение в будущем, нам надо остановиться и отказаться от постоянной деструктивной деятельности, которая была основой жизни в прошлом веке и не только в прошлом.

Непостоянство и изменение — это не только состояние бытия, это также состояние ума. Действительно, потепление в Арктике и таяние вечной мерзлоты — это серьезнейшие проблемы, но попытки силой взять под контроль ситуацию, все более выходящую из-под контроля, вполне могут породить злых богов, а не добрых. Воскрешение мамонтов — изображение из себя Бога — свидетельствует о преувеличении человеком своей власти и господства по сравнению с тем, что подразумевает понятие «антропоцен».

Способность же остановиться и изменить свое отношение, напротив, позволяет творчески мыслить о будущем, отказываясь от деструктивного господства человека. Возможно, «Парк плейстоцена» является одним из вариантов такого будущего, а может, и нет. Суть в том, что, прерываясь и меняясь, мы настраиваемся на абсолютную открытость, которая позволяет нам иначе, по-новому — с позиций этики, коллективно, прогрессивно — задумываться о нашей роли (как людей) на Земле. На Земле, которая неоднородна, непостоянна и изменчива.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.